Однажды.

Однажды я покончу с собой. Наверное, потому, что у меня не в порядке с нервами. Я постоянно сдерживаюсь, стараюсь сгладить углы, навязать себе равнодушие в ссорах, оставаться непробиваемой, даже если бьют в самое больное, но иногда все это вырывается и я осознаю, что готова на все. Мне становится так невыносимо, что мозг перебирает в голове варианты, которые все это прекратят. Выпрыгнуть ли в окно или взять нож и полоснуть по венам. Маленький человек внутри меня отчаянно борется и я практически привязываю себя к батарее, чтобы не нанести себе вред. Я только что убежала из дома, чтобы по близости не было ножей, чтобы не было высоты. Причина ерундовая. Вчера мать сказала мне не покупать сок, потому что она купила. Но купила она вместо двух литров как обычно литр. Весером мы выпили по стакану. Я говорю - странно, что ты просила не покупать, ведь знаешь, что нам на троих на 2 дня нужно 2 литра. И тут как началось. Она обвинила меня, что я хотела отнять у нее сок и выпить его в жало, какая я поскуда, дрянь. Я повторила, что просто не поняла, зачем надо было неоднократно настаивать его не покупать, ну и купили бы, хрен с ним. Пусть даже не выпили бы. А ее несло - ты жадная, научилась у своего жадины, маткри сок пожалела! Я гоаорю, что за чушь. А она "вечно к вашей жратве не прикоснись! это твое, это мое!" Я начала заводиться, что она из-за ерунды принялась меня унижать, выдумывать чушь. Но в конце концов она сказала, что я просто е*анутая и начала тыкать в меня пальцем и смеяться. Я встала и ушла. Утром мы с суженым завтракали, она сходила в магазин, купила сок и бросила им в нас со словами: "На, пейте!" Весь даленьший день мы трудились, т.к. это было на даче. Она спала, я косила, суженый строил баню. Уставшие, мы пошли нарезать арбуз. Подношу матери тарелку, она говорит "я не буду жрать это из твоих рук". Спрашиваю - почему. Она опять начинает - я вчера сожрала вашу дыню. Так хорошо посидели вчера в саду на солнышке, поели спелую дыню, посмеялись о чем-то, а теперь все надо очернить. Я спокойну прошу ее не продолжать концерт, но это срабатывает как красная тряпка. Ее фантазия начала выдавать целые цепочки, что я упрекнула ее соком, чтобы она больше не ездила на дачу и оставила нас вдвоем бздеть в небо, что мы хотим всех выжить отовсюду, сгноить и прочее. Я понесла картошку и курицу на улицу, чтобы приготовить их на мангале, а в след летел этот маразматический бред. И тут она добавляет: "Это я кстати тоже жрать не буду! Можешь засунуть себе в задницу мою порцию!" В следующую секунду я ударила сетку с кортошкой об угол дома, а курицу бросила на землю и пнула. В такие моменты мне кажется, что я одержима. Нечеловеческим голосом, дрожа всем телом, я предупредила, чтобы она прекращала, иначе будет хуже. Но она упала на колени и язвительно сказала: "Прости мать, что выпила твой сок, ты ведь без него умрешь!" Она не собиралась заканчивать. Дальше я наблюдала за всем как из глубины себя через мутное стекло. Я начала задыхаться и не могла произнести слово целиком, глотая воздух и буквы. Кружилась голова, челюсти сковало и нечеловеческие усилия выталкивали изо рта воздух со слюнями. У меня намокло все лицо от них. Я пыталась сказать, что я терпела целый день, молча слушала ее оскорбления и обвинения, но больше не могу, стоил ли сок того, чтобы ей думать об этом, изводить себя и добивать меня? Мои глаза лезли из орбит и внизу головы стало горячо, будто череп сейчас лопнет. Это было страшное состояние. Физически и морально плохо одновременно и мне хотелось это прекратить любым способом. Я знала, что нужно заплакать, чтобы все выплеснулось, иначе меня разорвет, но плакать не хотелось. Мать преградила путь к дому, а я побежала к калитке, шатаясь и спотыкаясь, еле смогла открыть щеколду и побежала по садоводству. Было ужасно больно в голове прямо в висках, отдавало куда-то между лбом и макушкой. Я старалась себя отвлечь и успокоить. Смотрела на небо, разглядывала огороды и домики других людей. Сорвала сухой прутик и изображала дирижера, претворяясь ребенком. Когда мне удалось победить одержимость, я вернулась. Решила, что полежу немного и примусь за готовку вопреки всему. Но мать меня настигла там, где я и лежала. Она опять начала говорить, что я отняла у нее сок, у пожилой несчастной матери, как ей тошно, что все это время она ела нашу еду. И тогда одержимость охватила меня лежа. Меня будто парализовало, перед глазами поплыло, ноги и руки пустились в пляс от тряски, а изо рта пошла слюна как пена. Я так сдерживала себя, чтобы не закричать и не сорваться, что у меня закатились глаза. Тогда мать очнулась и испугалась. Она решила, что у меня эпилепсия, чего никогда не было. Под руку мне попался телефон и я бросила его в стену. Это принесло лишь секундное облегчение. Весь свой гнев я пыталась обратить на саму себя и опять начала желать себе смерти и проклинать себя. Она увидела, что я в сознании, значит это не эпилепсия. Я опять глотая воздух и половину слов попросила ее уйти на время, но она запела другую песню. "Из-за сока, вот ерунда! Я просто не хотела арбуз, вот и отказалась... Пошли сейчас мангал разожжем вместе, помогу тебе приготовить". Я хотела сказать, что она минуту назад говорила другие вещи, но у меня не вышло. Язык онемел, челюсти стучали и не разжимались. Все, что получалось понятно сказать это "иди отсюда". Она ушла и в тишине я пыталась превратиться в человека. Грудь сжимало тисками. На нее забрался мой кот, который еле ходит от старости. И через пол часа тишины и кота я пришла в себя. Сил нет, будто я глубоко больна. Иногда непроизвольно подергиваются мышцы рук, кисти и стопы ледяные, а под ребрами слева будто извивается червяк или змейка. Лежу сейчас, смотрю на окно. Там небо над соседским домом играет цветами заката - нежно-розовым на голубом. Иногда шумят самолеты, уносящие сотни человек в лучшую жизнь. Полное безветрие, сейчас хорошо бы горели угли в мангале, а я бы старательно использовала опахало. Мерно тикают часы, будто говорят со мной. Кот сполз с груди и свернулся рядом. Он тепленький...
Все тлен.